в коллективной памяти и обращают нас к XIX в. Это может проявляться в форме намеков и отсылок к определенным событиям и личностям или в форме бессознательного воспроизводства стереотипных представлений, например о «грузинской душе». Данная статья является попыткой представить важнейшие тенденции, определившие характер высказываний в польских репортажах и в общественных дискуссиях о постсоветской Грузии. С социологической точки зрения жанр путевых заметок более нагляден для выявления указанных тенденций, чем художественная литература. И это обусловило мой выбор материала, тем более что последние литературные произведения о Грузии относятся к 1930-м гг.: я имею в виду политический роман Хелены Мнишек «Powojenni» [Послевоенные люди] (Mniszek, 1929) и роман «Twinko» [Твинко] Александра Свентоховского (Świętochowski, 1936, 193–238) (Bednarczuk, 2012, 247–251).

В XX–XXI вв. доминирующая роль в грузинской тематике проявляется в публицистике и путевых заметках. Они фиксируют временнóе и пространственное продвижение и проливают свет на то, как мы (поляки) сами себя определяем и как узнаем/познаем других. В таких конструктах, как «Я» и «Ты», это происходит на индивидуальном и на национальном уровне (Youngs, 2013, 1). По большому счету, они отражают то, как общественность воспринимает определенные национальные группы и регионы, и играют значительную роль в формировании общественного дискурса (Czyżewski et al., 2004; Dobek-Ostrowska, Wiszniowski, 2001). Под последним я понимаю общедоступную информацию разных институций (ведомства, школы), групп (журналисты, писатели, бизнесмены, политики) и средств массовой информации. И если для несколько устаревшего понятия «общественное мнение» важны отношения прежде всего правительства и общественности (Speyer, 1955, 376), то для концепта «общественного дискурса» характерна и интересна коммуникация между различными группами как на горизонтальной, так и на вертикальной оси. Кроме того, важно отметить сходство и взаимное влияние отдельных дискурсов, которые видны в эпиграфе данной статьи в высказываниях Стефана Жеромского и Леха Качиньского. Как видно, образ Грузии создают не только журналисты, политики и писатели, но и мнения, высказанные представителями разных культурных организаций[99], туристами[100] или блогерами в их интернет-обзорах.

Предыстория вопроса: восприятие советской Грузии

Развитие как польской, так и грузинской истории вот уже 200 лет определяется «тенью» России, но до перестройки эти реалии могли освещаться либо исключительно позитивно (исходя из представления об СССР как «опекуне» небольших народов), либо никак, т. е. о них умалчивали. Как журналисты, так и люди, которые занимаются созданием популярной культуры, находили, тем не менее, способы выразить двойственное отношение Польши к России и четко выраженную симпатию – к Грузии, предопределяя тем самым общественный дискурс.

Яркой метафорой польско-грузинско-российских отношений в их популярном рассмотрении является, на мой взгляд, пластинка музыкальной группы «Филипинки» 1964 г. и два ее шлягера. Первый – «Batumi» [Батуми] – польская версия российской песни «Гюльнара» – песня о романтическом приключении в сказочной Грузии:

Чайные поля Батуми

Цикадами звенящий рассвет

Свидетелем был тех минут ‹…›

С тяжелым сердцем мы прощаемся с берегом Грузии…

Сегодня, закрывая глаза, мы видим снова

Образ тот, это мечта наших снов.

(Filipinki, 2010)[101]

Вторая песня имела название «Wala twist» [Валя твист], и это тоже не случайно (Filipinki, 2007). Эта песня, посвященная первой женщине, полетевшей в космос, воспевает эмансипацию, и, в то же время, она являлась данью солидарности со всем социалистическим блоком. Поскольку Валентина Терешкова символизировала не только растущее влияние женщин вообще, но и силу и амбиции Советского Союза – современной империи, которая вызывала восхищение и страх. В качестве политической аллегории она была противопоставлением простой девушке, мечтающей о любви, спевшей романтическую песню о Батуми.

Грузия означает одновременно и чужое, экзотическое, и свое, близкое: вследствие схожего исторического развития (борьба против мусульманских государств, потеря независимости, подавленные Россией восстания и, наконец, обретение независимости) в Польше можно наблюдать интерес к схожей судьбе обоих народов.

1960-е гг. стали переломным моментом и временем возрождения симпатии поляков к Грузии. Такое стало возможным благодаря политике периода «оттепели». В 1959 г. в Варшаве были организованы Дни грузинской культуры, в 1960 г. появился перевод шедевра грузинской литературы – поэмы «Витязь в тигровой шкуре» (Rustaweli, 1960; 1966), а в 1966 г. праздновался юбилей со дня рождения ее автора – Шота Руставели. Кроме того, в 1967 г. в Варшаву приезжал Булат Окуджава, а в следующем году известный польский журналист Рышард Капущинский отправился в Грузию (см.: Kapuściński, 1974 [1968]; 1983).

Ярким примером выражения чрезвычайной симпатии к Грузии в тот период явился главный герой культового телевизионного сериала «Czterej pancerni i pies» («Четыре танкиста и собака», 1966–1970) – Григорий Саакашвили. Он водитель-механик и единственный «иностранец» среди мужских персонажей, который борется вместе с красноармейцами за освобождение Польши от немецких нацистов. Не случайно его образ введен в сюжет. Григорий – член экипажа танка «Рыжий», в составе которого, среди других, были и поляки, сосланные в Сибирь, например первый командир «Рыжего» Ольгерд Ярош. Таким образом, автор сценария продолжил тему общего исторического опыта обеих наций и того, как они переживали коммунистический период в их истории. Исходя из этого, тему Грузии в сериале можно трактовать как идею братства народов. В то же время телесериал способствовал ощущению солидарности и поддержки, на фоне которых тень «старшего брата» теряла опасность. Подчеркиванием социалистической дружбы является любовная линия, введенная в сюжет: польско-советское пересекалось с советско-грузинским – поляк Янек Кос влюбился в русскую медсестру Марусю, a Григорий – в Лидку Вишневску. Любовный элемент фабулы смягчил ее политические и военные составляющие.

В начале 1990-х, когда кажущаяся политическая и этническая гармония в СССР перестала существовать, в польском общественном дискурсе снова остро возник вопрос об изменениях в Грузии.

Постсоветская Грузия в сознании поляков

В последнее время в некоторых польских кругах Грузия получила почти культовый статус. В Интернете можно найти достаточно много информации о культуре страны, ее инфраструктуре и возможностях передвижения по ее территории. Растет и количество порталов, которые занимаются популяризацией грузинской музыки, литературы и культуры. Здесь, прежде всего, нужно назвать общество и портал «Kaukaz.pl – Kaukaski Portal» (www.kaukaz.pl), основатель которого Кшиштоф Домбровский и его коллеги уже несколько лет путешествуют по Грузии, поддерживают сохранение грузинских ценностей, а также сервис-портал «Oblicza Gruzji» [Лица Грузии] (www.obliczagruzji.monomit.pl), издатели которого Анна Яницка-Галант и Артур Биньковский предоставляют полезную информацию, фотографии, рекомендации для туристов, сведения об экскурсиях, а также справки о языке и культуре, отзывы, интервью и т. д. А кроме того, в этой сфере необходимо упомянуть работу центра грузинской культуры в Кракове (Centrum Kultury Gruzińskiej) и общество «Most do Gruzji» [Мост в Грузию] (www.mostdogruzji.pl). В рамках их культурных мероприятий были организованы кинематографические проекты и языковые курсы, хоровые выступления, танцевальные шоу и мастер-классы, а также приготовление и дегустация блюд национальной кухни и вина. «Мост в Грузию» принимает участие в многочисленных мероприятиях. Кроме того, имеются и другие влиятельные общества и организации, поддерживающие Грузию, например, Фонд «Serce dla Gruzji» [Сердце для Грузии] (www.sercedlagruzji.pl) связан с благотворительными организациями в Грузии.

На картину восприятия Грузии влияют разные традиции и факторы: с одной стороны, присутствуют отсылки к впечатляющей природе и культуре Грузии, а с другой – к трудностям в общественной и экономической сфере; хотя и Грузия считается страной, которая может многое предложить, тем не менее сама нуждается в помощи.

В польском общественном дискурсе и в репортажах о Грузии следует выделить четыре доминантные метафоры, которые связаны не только с социополитической динамикой Грузии, но и с вопросом ее восприятия в Польше. Некоторые из представлений о грузинском и кавказском дискурсе восходят к XIX в., в частности, это касается двойственного взгляда на Грузию: и как на собрата по несчастью, и как на Иного.

Первая и самая древняя метафора – поле боя. Эта метафора намекает на угрозу с российской стороны и исторические параллели между Грузией и Польшей. Вторая – бесконечное застолье. Жизнь в Грузии протекает под знаком тамады, вина и чачи, а также отважных,